пусть повезет тебе найти то, что сгорая, станет светом; ©
онгейму, Забини и всему так и не отыгранному посвящается; братишка, ты все знаешь 
название: по вагону проходит лето;
фандом: Гарри Поттер;
персонажи: Теодор Нотт, Астория Гринграсс, Блейз Забини;
рейтинг: PG;
Немного о том, как люди взрослеют у тебя на глазах; уходят, и больше не возвращаются.название: по вагону проходит лето;
фандом: Гарри Поттер;
персонажи: Теодор Нотт, Астория Гринграсс, Блейз Забини;
рейтинг: PG;
Немного о том, как люди взрослеют у тебя на глазах; уходят, и больше не возвращаются.
«Давно пора было привыкнуть, что они приходят каждый год уже много лет», - это была его первая мысль, когда он заметил силуэты неподалеку от речушки, на границе, где ржаное поле уступает место траве, этим летом слишком быстро пожелтевшей и ставшей источать тот специфический запах, который для городских жителей является отличительной чертой любой деревни.
На самом деле Кросби-Гаррет даже не претендовал на звание деревни, так, удаленное скопление домов с приходом, из-за которого точка с названием населенного пункта вообще появилось на карте; по последней переписи здесь проживало сто двенадцать человек. Отрезанная от всего мира высокими холмами, за которыми находилась широкая автострада, единственная в этом районе деревенька словно выпала из жизни, возможно еще в пятидесятых годах, когда тут перестали ходить поезда, и закончила работу железнодорожная станция. Теперь только несколько покосившихся скамеек, доска объявлений да небольшая будка смотрителя напоминали о том, что тут когда-то ходили поезда, возя уголь. Он сам, будучи мальчишкой, цеплялся за последний вагон, забирался на самый верх и с младшим братом, которого приходилось постоянно держать за руку, ехали до следующей станции, где на ярмарке можно было купить самых вкусных, по их мнению, печеных яблок и выпить стакан холодного молока; правда, домой приходилось возвращаться пешком.
Но как бы то ни было, - эти трое всегда спускались с платформы, - сначала на землю спрыгивал долговязый смуглокожий мальчишка, с миндалевидными глазами и совершенно девчачьими ресницами; затем, следом за ним темноволосый паренек, чертами лица похожий на первого мальчугана, и если бы не бледность кожи, их даже можно было назвать братьями. Потом они протягивали руки и, буквально стаскивали с платформы маленькую девушку со светлыми растрепанными волосами, белокожую, ясноглазую, с тонкими, ломкими чертами лица, в цветастом платье и с бантом, явно снятым с волос, который она сжимала в ладонях. Такими он запомнил их в первый раз, - чужеродными, явно не местными, но, тем не мнение, они неплохо тут ориентировались, и сразу облюбовали себе местечко у реки, где и расположились, удобно устроившись на траве, и о чем-то не спеша переговариваясь. Девочке на вид было лет десять, может одиннадцать, - мальчишки явно старше, но не намного, - год-два, в их возрасте эта разница практически не видна, а через несколько месяцев у них начнет ломаться голос, а через год – над губой и на щеках появится первая, еще совсем светлая, щетина. Но пока – это просто дети, которые щурятся, когда солнечные лучи попадаю им в глаза, хохочут, когда девчушка вдруг в панике вскрикивает, испугавшись выскочившего из кустов щенка, - беспризорного, явно принесенного одной из многочисленных собак. Спустя несколько часов она уже дергает их за рукава, явно упрашивая взять зверька с собой, и, видно, что особого сопротивления она не встречает. Они так и бредут обратно к станции по ржаному полю, двое мальчишек, и девочка посередине, держащая их за ладони, - они разбегается, она качается у них на руках, - хохочет, звонко и заразительно, а вокруг них наматывает круги щенок, периодически заливаясь лаем.
На следующее утро он решил, что ему все это приснилось.
Но через год он заметил их снова, - на этот раз они расположились на клетчатом покрывале почти у самой речки, так, что бы девочка могла касаться босыми ступнями воды, и, откидывая волосы, падающие на лоб, плечи, подставлять светлую кожу солнечным лучам, хихикая, когда один из мальчишек говорил о том, что такими темпами она обзаведется веснушками и они не смогут отличить её от Уизли. Кто такие Уизли он не знал, возможно для этих ребят дальние родственники, или кто-то вроде этого. По крайней мере, с подобными небрежно-пренебрежительными интонациями он отзывался о своей родне со стороны отца, к которой его отправляли каждую осень, что бы он мог посмотреть на «городскую жизнь». Пареньку, всю жизнь прожившему в деревне шум машин, гул голосов, людское море казались отталкивающими и суетными; каждый куда-то спешит, словно времени нет, будто здесь сами часы идут быстрее, чем в Кросби. Он сбежал через неделю. Сейчас ему тридцать, давно пора жениться, все уже несколько лет пытаются сосватать ему милую сельскую учительницу, и он уже почти решился сделать ей предложение, даже выбрал дату – на следующей неделе, - когда в соседней деревушки та ярмарка, куда они с братом так стремились попасть, и ему удастся угостить её самыми вкусными печеными яблоками на свете.
Он поглядывает на них, вбивая колья для нового забора и насвистывая привязавшийся со вчерашнего вечера мотивчик; радио натужно хрипело, поставленное на старый пень, и отбрасывало блики, когда солнечные лучи попадали на металлическую антенну. Внезапно он понял, что ребята приближаются к нему, а, через несколько минут, когда они уже добрались до его дома, один из мальчишек насмешливо спросил:
- Подсобить, дядя?
Он лишь хмыкнул и сделал приглашающий жест; мальчишку переглянулись, и один из них взялся за следующее бревно, а другой пошел к дому в поисках второго топора, чьим обухом очень удобно вбивать их в землю. Девочка устроилась на земле и стала осторожно подкручивать переключатель радиостанций, пока до них не донесся отчетливый голос диктора, вещающего о погоде, и обещающего в скором времени передачу по заявкам радиослушателей.
- Тебя зовут то как, отец? – Светлокожий мальчишка стащил рубашку и повязал её на манер восточного тюрбана, явно защищая голову от солнца.
- Джоном кличут.
Парнишка кивнул, а потом добавил:
- Я – Тео, вот он – Блейз, а это, - он кивнул головой в сторону девчушки, - Астория.
- Хотите яблочного сока? – отозвалась та, даже не прислушиваясь к их короткому разговору.
Больше за день они не проронили ни слова, лишь ближе к вечеру, уходя, попрощались; Астория всю дорогу до станции пыталась стащить с мальчишки, назвавшимся Тео, импровизированный тюрбан.
В следующий раз он уже сам подошел к ним, - кажется, ничего не изменилось, только черты лиц мальчишек стали грубее, сколько им сейчас, - лет по пятнадцать, не больше наверное, - спрашивать он не стал, ему было не особо-то интересно. В этот раз Астория удобно расположилась, положив голову на колени Блейзу, а Теодор, закатав штаны по колено, стоял в воде, изредка наклоняясь, что бы поднять со дна плоский камушек и отправить его «прыгать» по воде.
- Ребят, а у меня сын родился. – Внезапно сказал он, - три месяца назад, здоровый такой мальчишка, говорят, красавцем будет, - глаза у него синие, совсем как у матери.
- Поздравляю, отец. – Стоящий в воде мальчишка отсалютовал ему, приложив пальцы «под козырек», а сидящий рядом Блейз просто хлопнул по плечу.
- Когда ходить начнет – приводи, покажешь, такой уж он красавец и богатырь.
Он улыбается и садится рядом с ними, - они редко переговариваются, но ни о чем конкретном, - незнакомые имена, понятные только им шутки, - но он почему-то не чувствует себя чужим, особенно когда, перед самым закатом, Астория, сплетя венки для мальчишек, надела еще один ему на голову, и рассмеялась, когда один из её спутников попытался снять с себя украшение и одеть на неё, - подскочив и побежав вглубь поля, не замечая, что жесткая трава колет босые ступни.
В следующем году они не появились, напрасно он водил сына гулять к берегу реки в жаркие августовские дни, но проходит время, и мальчишка растет действительно богатырем и красавцем, - в два года уже довольно бойко разговаривает, правда, бегая по дому, разбивает вазы и чашки, которые его жена ставит, по старой привычке на самый край стола.
Они приходят в следующем августе, совсем не похожие на тех ребят, которых он провожал к станции. Словно прошло не два года, - а лет десять. Может, их часы, как и в городе, бегут быстрее, а сюда они приходят, что бы удержать ускользающее детство?
Он одергивает себя, - сейчас они совсем не похожи на детей.
В этот раз первой с платформы спрыгивает девчушка, которая выросла в настоящую леди, но почему-то эта ассоциация быстро проходит, когда она, не подбирая выражение, «любезно просит» двух молодых людей спуститься за ней. Те выглядят так, словно долго не видели солнечного света, с недельной щетиной, мутными глазами и растрепанными волосами. Они бредут к речке, и он как-то отстраненно понимает, что нет в них того, единства, что было до сих пор, словно что-то сломалось, переломилось, и ничего уже не склеить. Стоя на крыльце дома, сложно разглядеть выражение их лиц, но они доходят до своего обычного места, девушка раскладывает покрывало, молодые люди же садятся на ствол поваленного дерева, которое не выдержало урагана, что был пару месяцев назад. Один из них поворачивается к его дому и махает рукой, а при его приближении, достает помятую пачку сигарет, протягивая ему.
- Куришь, отец? - Он пожимает плечами, и молодой парнишка с постаревшими глазами довольно хмыкает. Впервые появляется ощущение, словно находишься там, где ты – лишний, и спросить то нечего.
- А Астории вчера исполнилось шестнадцать, скоро нужно будет отбивать от неё женихов. – Девушка, не поворачиваясь, лишь поводит плечами, и, подойдя к ним, вытаскивает из губ светлокожего мальчишки сигарету, а ему остается лишь не выдать той боли, которая появилась когда паренек, что помогал ему ставить забор, с потерянным видом утыкается лицом в её ладони.
- Год выдался сложным, не обессудь, дядя, - голос у девушки мягкий, но ещё детский, - мы так и не увидели первые шаги твоего сына, но мы наверстаем. - Она устраивается между ними на дереве, беря их за руки и сжимая, словно опасаясь, что сейчас уйдут.
Он не спрашивает ничего, а она, опустив голову, и позволив волосам упасть на лицо, тихо произносит:
- Знаешь, дядя, война почему-то не хочет проходить бесследно, и касаться только плохих или хороших, - тех, кто, собственно воюет, - разрастаясь, её уже не остановить.
- Да и некому, отец, - в разговор вклинивается мальчишка, которого он несколько лет назад знал как «Тео», теперь детское имя отклеилось от него, словно бумажная этикетка под потом воды. – Так и живем.
- Так не воюют же. – Он пожимает плечами.
- У нас воюют, батя. – Голос смуглокожего мальчишки самый сухой, опустошенный, южный, - показывай богатыря-то, а то не увидим же.
- А вы приходите, - просто так, - чаю попить, - у меня жена пироги печет – не рассказать, как вкусно.
- Ты прости, отец, мы попрощаться. – Парнишка рассеянно проводит рукой по волосам. – В следующем году Блейз уезжает в Италию, Астория, скорее всего, выходит замуж, а мне еще с отцовскими делами годами разбираться. – Улыбка выходит слабой. – Но раз предлагаешь чаю, пойдемте, что ли, но только с самыми вкусными пирогами.
Когда они уходят, как обычно, - в сторону заброшенной станции, она все еще держит их за руки, и даже издали видно, как побелели костяшки сплетенных пальцев; ему казалось, что через год он сова увидит их, раскинувшихся на траве, катающих «богатыря» на шее и кормящих его вишневым джемом.
Пожалуй, ему не стоило привыкать к тому, что они приходили каждый год.
название: по вагону проходит лето;
фандом: Гарри Поттер;
персонажи: Теодор Нотт, Астория Гринграсс, Блейз Забини;
рейтинг: PG;
Немного о том, как люди взрослеют у тебя на глазах; уходят, и больше не возвращаются.название: по вагону проходит лето;
фандом: Гарри Поттер;
персонажи: Теодор Нотт, Астория Гринграсс, Блейз Забини;
рейтинг: PG;
Немного о том, как люди взрослеют у тебя на глазах; уходят, и больше не возвращаются.
«Давно пора было привыкнуть, что они приходят каждый год уже много лет», - это была его первая мысль, когда он заметил силуэты неподалеку от речушки, на границе, где ржаное поле уступает место траве, этим летом слишком быстро пожелтевшей и ставшей источать тот специфический запах, который для городских жителей является отличительной чертой любой деревни.
На самом деле Кросби-Гаррет даже не претендовал на звание деревни, так, удаленное скопление домов с приходом, из-за которого точка с названием населенного пункта вообще появилось на карте; по последней переписи здесь проживало сто двенадцать человек. Отрезанная от всего мира высокими холмами, за которыми находилась широкая автострада, единственная в этом районе деревенька словно выпала из жизни, возможно еще в пятидесятых годах, когда тут перестали ходить поезда, и закончила работу железнодорожная станция. Теперь только несколько покосившихся скамеек, доска объявлений да небольшая будка смотрителя напоминали о том, что тут когда-то ходили поезда, возя уголь. Он сам, будучи мальчишкой, цеплялся за последний вагон, забирался на самый верх и с младшим братом, которого приходилось постоянно держать за руку, ехали до следующей станции, где на ярмарке можно было купить самых вкусных, по их мнению, печеных яблок и выпить стакан холодного молока; правда, домой приходилось возвращаться пешком.
Но как бы то ни было, - эти трое всегда спускались с платформы, - сначала на землю спрыгивал долговязый смуглокожий мальчишка, с миндалевидными глазами и совершенно девчачьими ресницами; затем, следом за ним темноволосый паренек, чертами лица похожий на первого мальчугана, и если бы не бледность кожи, их даже можно было назвать братьями. Потом они протягивали руки и, буквально стаскивали с платформы маленькую девушку со светлыми растрепанными волосами, белокожую, ясноглазую, с тонкими, ломкими чертами лица, в цветастом платье и с бантом, явно снятым с волос, который она сжимала в ладонях. Такими он запомнил их в первый раз, - чужеродными, явно не местными, но, тем не мнение, они неплохо тут ориентировались, и сразу облюбовали себе местечко у реки, где и расположились, удобно устроившись на траве, и о чем-то не спеша переговариваясь. Девочке на вид было лет десять, может одиннадцать, - мальчишки явно старше, но не намного, - год-два, в их возрасте эта разница практически не видна, а через несколько месяцев у них начнет ломаться голос, а через год – над губой и на щеках появится первая, еще совсем светлая, щетина. Но пока – это просто дети, которые щурятся, когда солнечные лучи попадаю им в глаза, хохочут, когда девчушка вдруг в панике вскрикивает, испугавшись выскочившего из кустов щенка, - беспризорного, явно принесенного одной из многочисленных собак. Спустя несколько часов она уже дергает их за рукава, явно упрашивая взять зверька с собой, и, видно, что особого сопротивления она не встречает. Они так и бредут обратно к станции по ржаному полю, двое мальчишек, и девочка посередине, держащая их за ладони, - они разбегается, она качается у них на руках, - хохочет, звонко и заразительно, а вокруг них наматывает круги щенок, периодически заливаясь лаем.
На следующее утро он решил, что ему все это приснилось.
Но через год он заметил их снова, - на этот раз они расположились на клетчатом покрывале почти у самой речки, так, что бы девочка могла касаться босыми ступнями воды, и, откидывая волосы, падающие на лоб, плечи, подставлять светлую кожу солнечным лучам, хихикая, когда один из мальчишек говорил о том, что такими темпами она обзаведется веснушками и они не смогут отличить её от Уизли. Кто такие Уизли он не знал, возможно для этих ребят дальние родственники, или кто-то вроде этого. По крайней мере, с подобными небрежно-пренебрежительными интонациями он отзывался о своей родне со стороны отца, к которой его отправляли каждую осень, что бы он мог посмотреть на «городскую жизнь». Пареньку, всю жизнь прожившему в деревне шум машин, гул голосов, людское море казались отталкивающими и суетными; каждый куда-то спешит, словно времени нет, будто здесь сами часы идут быстрее, чем в Кросби. Он сбежал через неделю. Сейчас ему тридцать, давно пора жениться, все уже несколько лет пытаются сосватать ему милую сельскую учительницу, и он уже почти решился сделать ей предложение, даже выбрал дату – на следующей неделе, - когда в соседней деревушки та ярмарка, куда они с братом так стремились попасть, и ему удастся угостить её самыми вкусными печеными яблоками на свете.
Он поглядывает на них, вбивая колья для нового забора и насвистывая привязавшийся со вчерашнего вечера мотивчик; радио натужно хрипело, поставленное на старый пень, и отбрасывало блики, когда солнечные лучи попадали на металлическую антенну. Внезапно он понял, что ребята приближаются к нему, а, через несколько минут, когда они уже добрались до его дома, один из мальчишек насмешливо спросил:
- Подсобить, дядя?
Он лишь хмыкнул и сделал приглашающий жест; мальчишку переглянулись, и один из них взялся за следующее бревно, а другой пошел к дому в поисках второго топора, чьим обухом очень удобно вбивать их в землю. Девочка устроилась на земле и стала осторожно подкручивать переключатель радиостанций, пока до них не донесся отчетливый голос диктора, вещающего о погоде, и обещающего в скором времени передачу по заявкам радиослушателей.
- Тебя зовут то как, отец? – Светлокожий мальчишка стащил рубашку и повязал её на манер восточного тюрбана, явно защищая голову от солнца.
- Джоном кличут.
Парнишка кивнул, а потом добавил:
- Я – Тео, вот он – Блейз, а это, - он кивнул головой в сторону девчушки, - Астория.
- Хотите яблочного сока? – отозвалась та, даже не прислушиваясь к их короткому разговору.
Больше за день они не проронили ни слова, лишь ближе к вечеру, уходя, попрощались; Астория всю дорогу до станции пыталась стащить с мальчишки, назвавшимся Тео, импровизированный тюрбан.
В следующий раз он уже сам подошел к ним, - кажется, ничего не изменилось, только черты лиц мальчишек стали грубее, сколько им сейчас, - лет по пятнадцать, не больше наверное, - спрашивать он не стал, ему было не особо-то интересно. В этот раз Астория удобно расположилась, положив голову на колени Блейзу, а Теодор, закатав штаны по колено, стоял в воде, изредка наклоняясь, что бы поднять со дна плоский камушек и отправить его «прыгать» по воде.
- Ребят, а у меня сын родился. – Внезапно сказал он, - три месяца назад, здоровый такой мальчишка, говорят, красавцем будет, - глаза у него синие, совсем как у матери.
- Поздравляю, отец. – Стоящий в воде мальчишка отсалютовал ему, приложив пальцы «под козырек», а сидящий рядом Блейз просто хлопнул по плечу.
- Когда ходить начнет – приводи, покажешь, такой уж он красавец и богатырь.
Он улыбается и садится рядом с ними, - они редко переговариваются, но ни о чем конкретном, - незнакомые имена, понятные только им шутки, - но он почему-то не чувствует себя чужим, особенно когда, перед самым закатом, Астория, сплетя венки для мальчишек, надела еще один ему на голову, и рассмеялась, когда один из её спутников попытался снять с себя украшение и одеть на неё, - подскочив и побежав вглубь поля, не замечая, что жесткая трава колет босые ступни.
В следующем году они не появились, напрасно он водил сына гулять к берегу реки в жаркие августовские дни, но проходит время, и мальчишка растет действительно богатырем и красавцем, - в два года уже довольно бойко разговаривает, правда, бегая по дому, разбивает вазы и чашки, которые его жена ставит, по старой привычке на самый край стола.
Они приходят в следующем августе, совсем не похожие на тех ребят, которых он провожал к станции. Словно прошло не два года, - а лет десять. Может, их часы, как и в городе, бегут быстрее, а сюда они приходят, что бы удержать ускользающее детство?
Он одергивает себя, - сейчас они совсем не похожи на детей.
В этот раз первой с платформы спрыгивает девчушка, которая выросла в настоящую леди, но почему-то эта ассоциация быстро проходит, когда она, не подбирая выражение, «любезно просит» двух молодых людей спуститься за ней. Те выглядят так, словно долго не видели солнечного света, с недельной щетиной, мутными глазами и растрепанными волосами. Они бредут к речке, и он как-то отстраненно понимает, что нет в них того, единства, что было до сих пор, словно что-то сломалось, переломилось, и ничего уже не склеить. Стоя на крыльце дома, сложно разглядеть выражение их лиц, но они доходят до своего обычного места, девушка раскладывает покрывало, молодые люди же садятся на ствол поваленного дерева, которое не выдержало урагана, что был пару месяцев назад. Один из них поворачивается к его дому и махает рукой, а при его приближении, достает помятую пачку сигарет, протягивая ему.
- Куришь, отец? - Он пожимает плечами, и молодой парнишка с постаревшими глазами довольно хмыкает. Впервые появляется ощущение, словно находишься там, где ты – лишний, и спросить то нечего.
- А Астории вчера исполнилось шестнадцать, скоро нужно будет отбивать от неё женихов. – Девушка, не поворачиваясь, лишь поводит плечами, и, подойдя к ним, вытаскивает из губ светлокожего мальчишки сигарету, а ему остается лишь не выдать той боли, которая появилась когда паренек, что помогал ему ставить забор, с потерянным видом утыкается лицом в её ладони.
- Год выдался сложным, не обессудь, дядя, - голос у девушки мягкий, но ещё детский, - мы так и не увидели первые шаги твоего сына, но мы наверстаем. - Она устраивается между ними на дереве, беря их за руки и сжимая, словно опасаясь, что сейчас уйдут.
Он не спрашивает ничего, а она, опустив голову, и позволив волосам упасть на лицо, тихо произносит:
- Знаешь, дядя, война почему-то не хочет проходить бесследно, и касаться только плохих или хороших, - тех, кто, собственно воюет, - разрастаясь, её уже не остановить.
- Да и некому, отец, - в разговор вклинивается мальчишка, которого он несколько лет назад знал как «Тео», теперь детское имя отклеилось от него, словно бумажная этикетка под потом воды. – Так и живем.
- Так не воюют же. – Он пожимает плечами.
- У нас воюют, батя. – Голос смуглокожего мальчишки самый сухой, опустошенный, южный, - показывай богатыря-то, а то не увидим же.
- А вы приходите, - просто так, - чаю попить, - у меня жена пироги печет – не рассказать, как вкусно.
- Ты прости, отец, мы попрощаться. – Парнишка рассеянно проводит рукой по волосам. – В следующем году Блейз уезжает в Италию, Астория, скорее всего, выходит замуж, а мне еще с отцовскими делами годами разбираться. – Улыбка выходит слабой. – Но раз предлагаешь чаю, пойдемте, что ли, но только с самыми вкусными пирогами.
Когда они уходят, как обычно, - в сторону заброшенной станции, она все еще держит их за руки, и даже издали видно, как побелели костяшки сплетенных пальцев; ему казалось, что через год он сова увидит их, раскинувшихся на траве, катающих «богатыря» на шее и кормящих его вишневым джемом.
Пожалуй, ему не стоило привыкать к тому, что они приходили каждый год.
@темы: и ты скажи еще спасибо, что без слэша с Петтигрю ©, мама Ро подозревает, шестьдесят секунд тишины
-
-
08.01.2011 в 21:38блин, я тебя так люблю